Книги:
Воители
Несостоявшееся самоубийство
Оправдание воина
Расстрел ч.1
Расстрел ч.2.
Заметки.
Ваши отзывы.
Покупка книг
Ссылки
Написать автору
|
Часть первая
Часть вторая
Смерть на Пасху. Их было семь, они шли, еле волоча ноги, подгоняемые грубыми окриками. Вокруг бурлила жизнь, по-весеннему светило солнце, чирикали птицы, уже набухли почки вербы. Воздух был свежий и теплый, было слякотно. Сама природа радовалась жизни, но этим семерым это было безразлично, им предстояло сегодня вкусить смерть…Точнее предстояло умереть восьмерым, но этот последний по внешнему виду и выражению лица был отличен от скорбной семерки. Эти семь были духовного звания, их опухшие от побоев лица еще выражали благородство и достоинство. Они знали, что сейчас произойдет, и воспринимали это как освобождение. Жить дальше было противно после всех тех изощренных надругательств, которым они подверглись в застенках НКВД. Последний же был явно мирской, он был без подрясника, в старой затертой фуфайке. Лицо его имело злое нахмуренное выражение, он ворчал и переругивался с конвоирами, требуя аудиенцию с вышестоящим начальством. Это веселило подвыпивших охранников, и он то и дело получал пинки и зуботычины, так что когда показался берег Онежского озера, он был уже весь в крови. Он очень хотел жить, в его поведении было явное недоумение от того решения, которое было вынесено ему вместе со всеми. Ему было о чем недоумевать… Протоиерея Серафима побоями было не сломать, он никак не подписывал "свое" признание в участии в контрреволюционной организации, которое уже "добровольно" подписали настоятель Екатерининской церкви и диакон. Народ храма стоял за батюшку горой, и долго не могли найти свидетелей его контрреволюционной деятельности. Но слабое место в Приходе все-таки было найдено. Не любил о.Серафима истопник Вася Иванов, которого по настоянию батюшки собирались уволить за пьянство. В своей жизни Вася уже успел натворить много зла, даже сидел в тюрьме за душегубство, поэтому другого, более "теплого" местечка ему было не найти. Вася был "раб бутылки", все беды его были от этого. В его жизни бывали просветы, когда он каялся в своем пьянстве тому же о.Серафим на Исповеди, но потом опять срывался. И вот, после очередного срыва о.Серафим стал настаивать на его увольнении, говоря, что Васе нужно идти на стройку. А на стройке надо было вкалывать, это очень не хотелось, поэтому Вася возненавидел о.Серафима всей своей нетрезвеющей душой. Когда наступила Большая чистка 37-го года, и дошла очередь до Екатерининской церкви, Вася встрепенулся, в его пьяном мозгу возникла мысль, как можно избавиться от своего гонителя и оказаться на хорошем счету у советской власти. К тому же, по мнению Васи, его сын, один из местных комсомольских вожаков, был бы им горд. Но как раз последнее обстоятельство и оказалось для Васи роковым. Сын уже давно отрекся от своего родителя, и то, что его "бывший" отец проходит основным свидетелем по Делу о Церковном Контрреволюционном Заговоре, бросало тень на его репутацию, ставило под вопрос его дальнейшую карьеру. Революционная совесть не воспрепятствовала сыночку определенным образом походатайствовать за "батю", и через несколько дней "случайно" выяснилось, что Василий не только свидетель, но и пособник Заговора. На Пасху Васю "взяли" сразу после Службы, он было уже приготовился "свидетельствовать" дальше, но когда его запихнули в туго набитый людьми сарай, он сразу протрезвел, т.к. понял, что творится что-то неладное. И вот его уже ведут вместе с теми, кого он оклеветал по берегу Онежского озера, начинается пляж Пески, и он начинает догадываться, что ведут их отнюдь не на допрос… Вдруг все остановились, всем пленникам быстро раздают лопаты. От Бараньего берега навстречу отряду идет женщина с маленькой девочкой лет восьми. Конвой громко матерится, выясняется, что женщина идет в Екатерининскую церковь на раннюю Службу. "А мы вот попов ваших на лесозаготовки ведем, будут снег расчищать, а ты убирайся отсюда по-быстрому, тут камень добывают для СОВНАРКОМА, особый объект, здесь нельзя ходить, – сказал старший, громко выругавшись, обращаясь к женщине, – ваша фамилия, имя, отчество?". Взяв у этой женщины ее координаты, старший приказал трогаться. Прошло около получаса, конвой приблизился к концу пляжа, здесь все действительно походило на лесозаготовки. Сейчас тут пытались добывать камень-Соломенскую брекчию, которая шла на облицовку цоколя ведомственных зданий. Именно здесь было задумано покончить с "реакционным" городским духовенством. Арестованным было приказано копать яму, они, хоть и еле шевелили ногами, смиренно принялись долбить землю, предварительно откидав снег. В полголоса они переговаривались, прощаясь друг с другом. Отчасти им помогала громкая матерщина озлобленного Васи Иванова, который, наконец, понял, как погано он поступил. Он уже начал было хулить Советскую власть, как один из конвоиров так врезал по носу, что Вася заплакал и сел на снег. Боль помогла прийти раскаянию, ибо трезвым Вася был совсем другой человек. "Простите меня, отцы! – плача уже не столько от боли, сколько от позднего покаяния возгласил Вася. – Это ведь я вас сдал, окаянный! Я вас оклеветал!" – в голос завыл он и получил удар прикладом по голове. "А вы копайте быстрей!" – прикрикнул на священников подошедший молодой чекист. Работа продолжилась, а Вася, тем временем очнувшись, лежал неподвижно, зорко из-под прикрытых глаз следя за молодым конвоиром, остальные расположились неподалеку, беспечно предавшись отдыху у костра. То, что он пришел в себя, заметил лишь о.Серафим, по его губам Вася прочитал слово "БЕГИ". В этот момент о.Серафим, негромко воскликнув, показал конвоиру в сторону Онежского озера. В это мгновение Вася бросился бежать в лес, сзади его прогремело несколько выстрелов, потом через некоторое время последовал залп, потом другой, и Вася понял, что его побег ускорил расстрел. Он бежал без оглядки, плача на ходу и проклиная себя, погони почему-то не было. Он сделал обманный крюк и побежал вдоль озера в Соломенное. Через минут пять он услышал с озера слабый детский крик. Метрах в сорока от берега под лед провалилась та самая девчушка, которая вместе с мамой шла в Екатерининскую церковь. Как она оказалась здесь, Вася понятия не имел. И махнув рукой, Вася припустил было дальше, но жгучая жалость остановила его. Благодатный огонь, зажженный в его душе в момент крещения, еще не до конца потух, а сейчас, после гибели о.Серафима, он разгорался с новой силой. "Ничего, сейчас быстро вытащу и дальше побегу." – подумал он. "Так ведь, сдать может." – явственно услышал он чей-то лукавый голос. Вася остановился в нерешительности, из оцепенения его вывел слабеющий детский крик "Помогите". Замотав головой, как бы отмахнувшись от лукавых помыслов, Вася быстро пополз по льду. Добро в нем восторжествовало. Ему пришлось сделать небольшой крюк, чтобы не попасть на тонкий лед в устье лесного ручья. Девочка к тому времени совсем выбилась из сил, она держалась еще за край льдинки, но сознание уже теряла, медленно сползая в воду. "За палку, за палку держись!"-кричал Вася, протягивая ей еловую ветку. Из последних сил девочка ухватилась за ветку, и Вася, вытащив ее, вместе с ней дополз до берега. Девочка была без сознания. "Ну вот, милая, здесь тебя подберут, сейчас тепло, не замерзнешь, а я про тебя в поселке скажу кому надо,"-приговаривал Вася, веселясь, что сделал доброе дело. Только он сделал несколько шагов, как раздался выстрел. Вася взвыл от дикой боли в левой руке. Вторая пуля, не задев его, просвистела над головой. Слабея от потери крови, Вася в отчаянии бросился от озера на лесную тропинку, но тут его настигла вторая пуля, попавшая в поясницу. Вася ткнулся в снег, он понял, что это все, но тихая радость от спасения девочки заглушала боль. Вдруг он услышал чей-то тихий знакомый голос. Он поднял голову и увидел о.Серафима в белых блестящих одеждах, от удивления и ужаса Вася потерял дар речи, ведь он хоть и был крещеный, но в загробную жизнь верил мало. "Вв-вы же умерли!" – заикаясь спросил Вася. "Да, нас после тебя сразу расстреляли, но это все равно случилось бы, пойдем Василий, мы не уйдем без тебя, мы простили тебя. Ты выдержал последнее испытание, ибо то, что ты сделал недавно, имеет вес в Очах Божиих, надеюсь, что мы сможем вымолить для тебя прощение у Бога, физическими страданиями прощаются грехи". Тут третья и четвертая пуля ударили в спину Васи, и после дикой пятисекундной боли ему стало хорошо. Он встал и увидел, как его тело терзают штыками подбежавшие конвоиры, отвернувшись, опустился перед о. Николаем на колени и заплакал, он понял, что умер, но его слезы были слезы раскаяния и надежды, надежды на то, что душа его будет спасена, ведь его смерть- была смерть на Пасху. P.S. Описанные события действительно имели место на пляже Пески, только дело было в 1919 году, и имена тех семерых священников еще предстоит установить (один из них – о.Серафим). Об этой трагедии нам поведала прихожанка Екатерининской церкви, перед своей смертью, в начале 90-х годов, ее рассказ даже удалось зафиксировать на видеопленку. Ей тогда было 7 лет, и она со своей мамой действительно видела группу солдат ведущих по пляжу семерых церковнослужителей в подрясниках с лопатами. Конвой не скрывал, что собирается сделать, и женщине с девочкой посоветовали убираться побыстрее. Что-то помешало священникам вырыть для себя глубокую могилу. Через какое-то время после выстрелов мама с дочкой вернулись, и увидели неглубокую яму, слегка забросанные песком тела батюшек.Они сходили в Соломенное за двумя мужчинами и перезахоронили их этой же ночью в другом месте в большом деревянном коробе. В 80-х годах на этой могиле еще можно было увидеть маленький железный крестик, но ныне место это утеряно. Городское же духовенство 37-го года по некоторым данным расстреливали в Сулажгоре, о чем напоминает ныне крест красного цвета, поставленный в месте массовых расстрелов на выезде из города. Часть первая Часть вторая |